Путешествие к центру Земли

Глава десятая

Обед был готов; профессор Лиденброк поглощал его с большим аппетитом, ибо желудок его, после вынужденного поста на судне, превратился в бездонную пропасть. Обед был скорее датский, чем исландский, и сам по себе не представлял ничего замечательного, но наш хозяин, более исландец, чем датчанин, напомнил мне о древнем гостеприимстве: гость был первым лицом в доме.

Разговор велся на местном языке, к которому дядя примешивал немецкие слова, а г-н Фридриксон — латинские, чтобы и я мог их понять. Беседа касалась научных вопросов, как и подобает ученым; но профессор Лиденброк был крайне сдержан и почти ежеминутно приказывал мне взглядом хранить безусловное молчание о наших планах.

Прежде всего г-н Фридриксон осведомился у дяди о результате его поисков в библиотеке.

— Ваша библиотека, — заметил последний, — состоит лишь из разрозненных сочинений, полки почти пусты.

— Да! — возразил г-н Фридриксон. — Но у нас восемь тысяч томов, и в том числе много ценных и редких трудов на древнескандинавском языке, а также все новинки, которыми ежегодно снабжает нас Копенгаген.

— Где же эти восемь тысяч томов? На мой взгляд...

— О! господин Лиденброк, они расходятся по всей стране. На нашем старом ледяном острове любят читать! Нет ни одного фермера, ни одного рыбака, который не умел бы читать и не читал бы. Мы думаем, что книги, вместо того чтобы плесневеть за железной решеткой, вдали от любознательных глаз, должны приносить пользу, быть постоянно на виду у читателя. Поэтому-то книги у нас переходят из рук в руки, читаются и перечитываются, и зачастую книга год или два не возвращается на свое место.

— Однако, — ответил дядя с некоторой досадой, — а как же иностранцы...

— Что вы хотите! У иностранцев на родине есть свои библиотеки, а ведь для нас главное, чтобы наши крестьяне развивались. Повторяю, склонность к учению лежит в крови исландца. Поэтому в тысяча восемьсот шестнадцатом году мы основали Литературное общество, которое теперь процветает. Иностранные ученые почитают за честь принадлежать к нему; оно издает книги, предназначенные для воспитания и образования наших соотечественников, и приносит существенную пользу стране. Если вы, господин Лиденброк, пожелаете быть одним из наших членов-корреспондентов, вы этим доставите нам большое удовольствие.

Дядюшка, состоявший уже членом сотни научных обществ, благосклонно изъявил согласие, чем вполне удовлетворил г-на Фридриксона.

— А теперь, — продолжал последний, — будьте так любезны, назовите книги, которые вы надеялись найти в нашей библиотеке, и я смогу, может быть, доставить вам сведения о них.

Я взглянул на дядю. Он медлил ответом. Это непосредственно касалось его планов. Однако, после некоторого размышления, он решился говорить.

— Господин Фридриксон, — сказал он, — я желал бы знать, нет ли у вас среди древних книг также и сочинений Арне Сакнуссема?

— Арне Сакнуссема? — ответил рейкьявикский преподаватель. — Вы говорите об ученом шестнадцатого столетия, о великом естествоиспытателе, великом алхимике и путешественнике?

— Именно о нем!

— О гордости исландской науки и литературы?

— Совершенно справедливо.

— О всемирно известном человеке?

— Совершенно согласен с вами.

— Отвага которого равнялась его гению?

— Я вижу, что вы его хорошо знаете.

Дядюшка слушал с восторгом лестные отзывы о своем герое. Он не спускал глаз с г-на Фридриксона.

— Отлично! — сказал дядя. — А его сочинения?

— Сочинений у нас нет.

— Как? В Исландии их нет?

— Их нет ни в Исландии, ни где-либо в другом месте.

— Почему?

— Потому, что Арне Сакнуссем был гоним, как еретик, и его сочинения были сожжены в тысяча пятьсот семьдесят третьем году в Копенгагене рукой палача.

— Превосходно! — воскликнул дядя к большому негодованию преподавателя естественных наук.

— Что?.. — переспросил последний.

— Да! Все объясняется, приходит в связь, становится ясным, и я понимаю теперь, почему Сакнуссему, после того как его сочинения подверглись преследованию и он был принужден скрывать свои гениальные открытия, свою тайну, в зашифрованном виде...

— Какую тайну? — живо спросил Фридриксон.

— Тайну... которая... — отвечал дядя заикаясь.

— У вас, может быть, есть какой-нибудь особенный документ?

— Нет... Это только мое предположение.

— Хорошо, — ответил г-н Фридриксон, который был столь любезен, что не стал настаивать, заметив смущение дяди. — Надеюсь, — продолжал он, — что вы не покинете наш остров, не изучив его минералогических богатств?

— Несомненно, — ответил дядя, — но я несколько запоздал; другие ученые, конечно, уже побывали здесь.

— Да, господин Лиденброк; работы Олафсена и Повельсена, произведенные по королевскому поручению, исследования Тройля, научная экспедиция Гаймара и Роберта на борту французского корвета «Поиски»1 и недавние наблюдения ученых, находившихся на фрегате «Королева Гортензия», много содействовали изучению Исландии. Но, поверьте мне, на вашу долю осталось немало.

— Вы думаете? — спросил добродушно дядя, стараясь скрыть блеск своих глаз.

— О да! Сколько еще остается исследовать гор, ледников, вулканов, почти совсем неизученных! Посмотрите, чтобы не ходить далеко за примером, на эту гору, возвышающуюся на горизонте. Это Снайфедльс.

— Так-с! — сказал дядя. — Снайфедльс.

— Да, один из самых замечательных вулканов, кратер которого редко посещается.

— Он потух?

— О да! Пятьсот лет тому назад.

— Ну, так вот, — ответил дядя, судорожно закидывая ногу на ногу, чтобы не подпрыгнуть, — я думаю начать свои геологические исследования с этого Сеффель... Фессель... как вы сказали?

— Снайфедльс, — ответил милейший г-н Фридриксон.

Эта часть разговора происходила на латинском языке; я понял все и едва мог сохранять серьезное выражение лица, глядя на дядюшку, старавшегося скрыть свою радость, бившую через край; строя из себя невинного младенца, он становился похож на старого черта.

— Да, — продолжал он, — ваши слова определяют мой выбор! Мы попытаемся взобраться на этот Снайфедльс и, быть может, даже исследовать его кратер!

— Я очень сожалею, — ответил г-н Фридриксон, — что мои занятия не дозволяют мне отлучиться; я с удовольствием и с пользой сопровождал бы вас туда.

— О нет, нет! — живо возразил дядя. — Мы не хотели бы никого беспокоить, господин Фридриксон; от души благодарю вас. Участие такого ученого, как вы, было бы весьма полезно, но обязанности вашей профессии...

Я склонен думать, что наш хозяин в невинности своей исландской души не понял тонких хитростей моего дядюшки.

— Я вполне одобряю, господин Лиденброк, что вы начнете с этого вулкана, — сказал он. — Вы соберете там обильную жатву замечательных наблюдений. Но скажите, как вы думаете пробраться на Снайфедльский полуостров?

— Морем, через залив. Путь самый короткий.

— Конечно, но это невозможно.

— Почему?

— Потому что в Рейкьявике вы не найдете сейчас ни одной лодки.

— Ах, черт!

— Вам придется отправиться сухим путем, вдоль берега. Это, правда, большой крюк, но дорога интересная.

— Хорошо. Я постараюсь достать проводника.

— Я могу вам как раз предложить подходящего.

— А это надежный, сообразительный человек?

— Да, житель полуострова. Он весьма искусный охотник за гагарами; вы будете им довольны. Он свободно говорит по-датски.

— А когда я могу его увидеть?

— Завтра, если хотите.

— Почему же не сегодня?

— Потому что он будет здесь только завтра.

— Итак, завтра, — ответил дядя, вздыхая.

Вскоре после этого многозначительный разговор закончился, и немецкий профессор горячо поблагодарил исландского. Во время обеда дядюшка получил важные сведения, узнал историю Сакнуссема, понял причину вынужденной таинственности его документа, а также заручился обещанием получить в свое распоряжение проводника.



  1. Корвет «Поиски» был отправлен в 1835 году адмиралом Дюперрэ для розыска экспедиции де Блоссевиля на судне «Лилианка», пропавшем без вести.

[prev] [up] [next]


JV.Gilead.org.il
Copyright © Zvi Har’El
$Date: 2007/12/23 17:58:54 $